Ушёл Слава Якушенков

…Я помню, как пришёл к нему за своей шашкой.

…Ко мне в руки она попала сильно поцарапанной не то стальной щёткой, не то "пескоструйкой" и Слава, повертев её в руках, побурчав привычно что-то на тему отрывания рук у всяких уродов, сказал: "Оставляй!".

...К этому моменту я уже знал Славу как одного из лучших в стране спецов по русскому строевому холодному оружию. Но то, что он ещё и реставратор, я тогда не знал. Но шашку ему оставил…

Эта шашка меня выбрала сама.

...Первый раз мне её принесли ещё тогда, когда верхом оружейной красоты мне казались немецкие кортики второй мировой войны, и всех денег хватало разве лишь на самые массовые из них. В ценнике от трёхсот у.е. до тысячи. Большинство коллекционеров холодного оружия в ранней своей истории проходят период увлечения Третьим Рейхом, как самым доступным (а наклепали нибеллунги горы всякого "холодняка" и питали к нему глубокую страсть, поэтому красивого немецкого холдодняка всегда на рынке вдоволь!). Так вот, принесённая мне известным московским артдилером Артурием шашка в серебре с «полотенцем» «За храбрость» на  одном из «ушей» головы была великолепна. Но мне не по карману ни с какой стороны. И даже не задумываясь, я вернул её обратно. Второй раз он посетила меня через пару лет. Один мой знакомый коллекционер показал выкупленную по случаю русскую шашку, которую он хотел перепродать, так как сам «собирал Японию» - японское оружие. Шашка ещё больше выросла в цене и, хотя я уже мог её выкупить, продав всю свою разношёрстную (к тому времени) коллекцию, но оставаться один на один с шашкой, оголив все стены, я не решился.

Третий раз её принесли ко мне через два года. Уже другой артдилер принёс её с какой-то наспех приклеенной легендой, про семью бывшего белого генерала, которая её хранила все годы как память, а вот теперь из-за внезапной свадьбы правнучки убиенного, решила с ней расстаться. Цена была соответственно – заоблачной. Но я уже лет десять к этому варился в котле оружейного антиквариата и меня сим «проведансом» было не взять. Я делово изложил её реальную историю и перечислил все предыдущие её ценники, чем сразу настроил артдилера на рабочий лад  и после падения цены в два раза я её взял…

В реставрации у Славы она пробыла почти два месяца.

Если честно, то я решил, что Славе просто не до неё, и даже через месяц заехал за ней, под предлогом того, что нахожусь рядом и хочу её кое-кому показать.

В однокомнатной квартире у метро «Академическая» где он жил, наезжая в Москву, стоял особый, ни на что не похожий запах слесарной мастерской - кислого металла и табака. Слава в майке и трениках сидел у стола, на котором обмотанная тряпьем лежала шашка. Из трепья выглядывало небольшое металлическое пятно шашечного полотна. Весь стол был завален обрывками разных шкурок. Пальцы Славы почти угольно-чёрные от металлической пыли, все в пятнах пластыря.

- Слушай, ну кусачая, зараза! – Затараторил он. – Злая на всех страшно, я пока её успокаивал, едва инвалидом не стал. Она меня так укусила, что работать три дня не мог! Но ничего, теперь поняла, что я её не уродую, как кошка ластится! Немного уже осталось… - И он вытащил клинок из кучи тряпья. Я буквально остолбенел!

В руках у Славы в вечернем сумраке буквально светился совершенный клинок!

В ручную!

Пальцами!

Сантиметр за сантиметром, разными шкурками он очистил от повреждений и отполировал шашечный клинок так, что вдруг проступили остатки «травлёнки» - узора вытравленного мастером на шашке при изготовлении…

И именно тогда я вдруг впервые понял, что у оружия моет быть душа.

Ставшая после очистки и полировки острой как опасная бритва шашка действительно больше ни разу не укусила Славу, который возвращал ей совершенство и красоту.

…Потом его пальцы восстановили ещё не один десяток клинков. Я закрываю глаза и вижу его согнувшегося над этим столом, худенького, маленького, в неизменной майке. Кучу шкурок вокруг, гору окурков в пепельнице, запах металла и табака.

Ушёл МАСТЕР!

Мастер стали и человек духа.

Слава был настоящий патриот России.

Блестящий офицер, полковник медицинской службы, он, не задумываясь оставил службу и престижное назначение, а сам отправился в октябре 1993-го в «Белый Дом», где принял заведование медпунктом, где принимал больных и обрабатывал раненых. Прямо в этом медпункте его схватили пьяные омоновцы. Разглядев под белым халатом офицерскую форму и погоны полковника они  зверски избили а потом толкнули к стенке и вскинули автоматы. Славу спасла медсестра Ольга, которая собой закрыла Славу и стала кричать, что они собираются расстрелять врача и её мужа. Палачи смутились…

А потом Ольга и вправду стала его женой, оставаясь рядом с ним до последнего его дня.

Слава сражался с болезнью с тем же мужеством с которым принимал все испытания. Ни разу я не слышал от него жалоб или слов отчаяния. Свой страшный крест он нёс с невыразимым словами достоинством.

Он умел дружить. Был щедрым, был благородным, был НАСТОЯЩИМ.

Вечная тебе память, друг!



Углубясь в неведомые горы,
Заблудился старый конквистадор,
В дымном небе плавали кондоры,
Нависали снежные громады.

Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище,
Чтоб не разлучаться с милым трупом.

Там он жил в тени сухих смоковниц
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.

Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости...

Н. Гумилёв