Влад Шурыгин (shurigin) wrote,
Влад Шурыгин
shurigin

Categories:

После

ПОСЛЕ…

…Не зная почему, он поехал через весь город к её дому. Уже в полной темноте он подошёл к знакомому подъезду и поднял голову. Тут же что-то горячее растеклось в груди. Она стояла на лоджии и курила. Он успел разглядеть её профиль, а потом темноту прожёг стремительный багровый метеор брошенной сигареты. И через мгновение она ушла в дом. Осталась только осень и ветер, деловито шуршавший опавшей берёзовой листвой.
Неожиданно, ему до невозможности захотелось коснуться её, ощутить её тепло, вспомнить её запах. И он осторожно пересёк освещённый проезд и, перешагнув через невысокий заборчик, оказался под лоджией. Долго искать не пришлось. Алый окурок тлел в темноте, и в голове вдруг промелькнула фраза из какой-то сказки о том, что алым светом во тьме горит цветок папоротника.
Он осторожно нагнулся и поднял его. Поднёс к самому носу, в надежде, что на фильтре остался сладко-пряный запах её помады, но окурок лишь остро пах табачной горечью. И тогда он жадно затянулся, не куря, а лишь впечатывая свои губы в бумагу, которую всего несколько мгновений назад касались её губы.
Поцелуй растянутый во времени и пространстве…
Табака оставалось лишь на пару затяжек. Она всегда очень мало оставляла другим.
Он невесело усмехнулся.

«Из седого колымского ада
Шли мы в зону в морозном дыму.
Я увидел окурочек с алой помадой
И рванулся из строя к нему…»

* * *

Жрать хотелось так, что, казалось, в животе какие-то злобные карлики грубыми напильниками шваркают по стенкам желудка и топчутся по кишкам. Последний паёк добили ещё вчера утром, а к своим, если повезет, получится выйти только глубокой ночью…
Стараясь гнать от себя мысли о еде, он торопливо обыскивал тело убитого им несколько минут назад боевика.
Какие-то бумаги на арабском, сирийский паспорт, резиновый жгут в кармане куртки, индивидуальный пакет, пара шприцов в стерильных упаковках. Какие-то ампулы в металлической коробке из под сигарет.
Кроме битком набитого боеприпасами и гранатами «разгрузника», в карманах десяток патронов россыпью, «лимонка», зелёная бархотка с арабской вязью – не то талисман, не то повязка.
Вместе с носовым платком из бокового кармана он вытащил огрызок «Сникерса», замотанный в опустевшую часть упаковки. Торопливо развернул его. Края конфеты ещё хранили свежий отпечаток зубов боевика. Может быть, всего несколько минут назад он, шагая по лесу, лакомился этой сладко-ореховой массой и, недоев, убрал в карман, что бы вечером у костра подкрепиться остатком.
…Несколько мгновений он, борясь с брезгливостью, смотрел на объеденный «Сникерс», но голод пересилил, и он жадно впился в огрызок конфеты. Оторвал от неё кусок и с наслаждением начал его пережёвывать, дробя зубами орехи, раздавливая по языку и нёбу сладкую шоколадно-паточную пасту.
С неожиданной благодарностью посмотрел на распростёртое перед ним тело. Хорошо, что у него аппетита не было. Мёртвый он накормил живого…

* * *


Утром в деревне вся семья собиралась на веранде за длинным столом. Почему-то на завтрак варилась целая кастрюля картошки. К ней обычно подавалась сметана, грибы и привезённая из Москвы родителями варёная колбаса. Сестре картошка готовилась всегда по особому рецепту. После перенесённой болезни теперь все деликатесы семьи шли на поправку худенькой бледной пятилетней девочки. Поэтому картошка заботливыми мамиными руками превращалась в нежнейшее пюре, а густейшей деревенской сметаны и самодельного деревенского же масла в ней было столько, что казалось картошка просто добавлена к маслу и сметане.
Двенадцатилетнему архаровцу такая щедрость к сестре казалась верхом несправедливости. Уж он-то отлично знал, что его сестра мелкая вредная язва (по его мнению) давно выздоровела и специально симулирует перед родителями слабость, что бы получить максимум возможных, как теперь говорят «преференций».
И потому он терпеливо ожидал момента, когда взрослые, увлечённые своими разговорами забудут о них, и тогда начинал торопливо нашёптывать сестре всякие гадости о червяках, жуках и мертвяках, зная, что кроме вредности его сестра обладает необычайным воображением и естественной девчачьей брезгливостью.
В результате таких нашёптываний сестра очень скоро бросала ложку и начинала кукситься. После обычных уговоров, отцовского «нажима» и маминых «за маму - за папу!» сестру, наконец, отпускали, и к архаровцу перемещалась вожделённая тарелка, которую он вычищал лучше посудомоечной машины, с которой он впервые встретился только в армии…


* * *

Бывало доедал, бывало докуривал, бывало донашивал.
А вот, найдя в общественном туалете втоптанный в пол червонец, он не поднял его. Хотя деньги были нужны…
Tags: ЛИЧНОЕ
Subscribe

Recent Posts from This Journal

  • ЖИЗНЬ ОТДАННАЯ ОТЧИЗНЕ

    Четырнадцать лет назад в редакцию «Завтра» пришёл плотный конверт, а в нём исписанные аккуратным каллиграфическим почерком…

  • ЖИЗНЬ ОТДАННАЯ ОТЧИЗНЕ (продолжение)

    ...Пошли дальше в наступление. Встречается боевая точка. Ничего не видно - куржак и сильный мороз. Из этой точки в нас стреляли…

  • Послесловие...

    Спустя несколько недель после публикации в газете «Завтра» у Серафима Николаевича побывал уважаемый Сергей Иванов ( ака…

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 3 comments